В рамках задуманного «Тверскими сводами» общедоступного бесплатного просветительского лектория по вопросам тверского градостроительства и градозащиты, мы провели в начале декабря первую лекцию о генеральном плане г. Калинина 1945 года и его авторе – академике архитектуры Н.Я. Колли. Выбор этой темы был приурочен к 75-летию освобождения города Калинина от немецко-фашистских захватчиков (событие, которое и сделало возможным появление этого генерального плана). Работая над темой, мы подготовили для газеты «Тверские ведомости» эту статью. Полагаем, что здесь она будет также полезна – тем более, что в газете она пошла в значительно сокращенном виде.

"…31 января 1944 года на вокзале в Калинине группа мужчин в штатском ожидала прибытия поезда из Москвы. На платформу сошел мужчин лет пятидесяти, в очках, интеллигентного вида с круглым умным лицом и легкой спортивной походкой направился к встречающим. Вероятнее всего именно так в Калинин прибыл академик архитектуры, один из корифеев «сталинского ампира» Николай Яковлевич Колли. Среди встречающих был главный архитектор Калинина Федор Иванович Макаров, а также представители гор- и облисполкома. Имен их история не сохранила, да и для нашей истории они не важны.

Нет сомнения, что Колли, несмотря на зимнее время, предпочел прогуляться пешком. Он вообще был заядлый спортсмен и человек с живым характером. Город с этой стороны выглядел сравнительно мало пострадавшим. За исключением сгоревших и частично уже восстановленных построек железнодорожного депо, вокзал и вся застройка проспекта Чайковского мало пострадали от войны. Имевший отношение к постройке перед войной четной стороны проспекта Макаров что-то пояснял. Московский гость снисходительно улыбался: подобных домов по Союзу до войны было построено без числа и они были одинаковы от песков Самарканда до сибирских тундр.

Но, когда они добрались (уже на машине) до центра, где гостя предполагали разметить в ведомственной гостинице, следов войны стало больше. Там и здесь попадались огороженные заборами остовы сгоревших уже более двух лет домов. Кое-где попадались пустыри, с которых жителями уже были до кирпичика выбраны все остатки разрушенных в войну зданий. Проехали по Советской. Стоявший на месте нынешней библиотеки имени Горького обломок западной стены гостя очень заинтересовал. Он попросил остановиться и несколько минут внимательно на него смотрел. Еще одну остановку сделали на Советской площади. Собственно, главной целью его приезда было именно это место. Выглядело оно не очень – сгоревшие здания, заборы чуть ли не до середины проезжей части, трамвайные пути. Но для этих глаз это были не более чем досадные записи на картине старого мастера. Колли несколько раз прошел от середины площади по улице в разные стороны, оценивающе изучил перспективы. «Казаков», - сказал он многозначительно и добавил: «Шедевр!» После этого вся команда направилась к зданию облисполкома, более известного нам как «Тверской императорский путевой дворец».

…На самом деле я не знаю, как выглядело в деталях то первое знакомство столичного академика с тверскими реалиями. Может быть так, а может быть и немного иначе. Колли никогда не кичился собственными заслугами, охотно и часто вписывая своих коллег из 6-й архитектурно-проектной мастерской Моссовета в свои собственные чертежи и планы. В группе с Колли работали несколько профессиональных мастеров – Игорь Кастель, И. Трайнин, К. Стериони, Александр Ополовников и другие.

Но надо представить, наконец, и мэтра. Он родился в 1894 году Москве в довольно богатой купеческой семье с шотландскими корнями. Семья была обрусевшей – Колли жили в России с середины XVIII века, но свои истоки помнили очень хорошо. Николай Яковлевич был «для своих» «Николаем Джемсовичем» - так что даже инициалы его в разных источниках путают: «Н.Я.» или «Н.Д.» Он получил прекрасное гуманитарное образование, учился в московском училище живописи, ваяния и зодчества, и среди студенческих работ его числится помощь Щусеву в строительстве последнего великого дореволюционного вокзала Москвы – Казанского. Революцию принял живо и охотно – несмотря на кажущуюся сословную неприязнь. Это определило его востребованность в новом государстве.

1920-е годы были эпохой повального увлечения авангардом и конструктивизмом. Отдали дань ему все архитекторы и некоторые достигли настоящих вершин. Для Колли «звездным часом» стали два объекта – «дом Центросоюза» на Мясницкой, знаменитый тем, что его проект был представлен самим Ла Корбюзье, и Днепрогэс. Но московский дом был первым. Тут сказалось блестящее европейское образование архитектора и свободное владение европейскими языками – работать напрямую с Корбюзье поручили ему. Проект был знаковым – это была заявка на то, что Советский Союз не отсталая страна в сфере архитектуры, а буквально работает «на гребне» мировой архитектурной мысли. Соответственно, и Днепрогэс, архитектурное решение которого было оценено за границей высоко, вывел всех работавших там мастеров (Веснины, Колли) в разряд самых востребованных. Под личным контролем и при поддержке Кагановича Колли разрабатывает проект вестибюлей станций Московского метро («Мясницкие ворота», ныне «Чистые пруды» и «Парк Культуры кольцевая»). После войны он будет делать проект и «Павелецкой кольцевой» (ею он особенно гордился).

Колли стоял у истоков стиля, который называют теперь «сталинский ампир». Дело в том, что примерно с 1933-1935 гг. в советской архитектуре стал зримо намечаться перелом. Увлечение авангардом стало осуждаться как «заблуждение», в моду входил «соцреализм», в архитектуре выразившийся в строгих классических формах. Все зодчие спешно готовили проекты, отвечающие новым запросам, но тут выяснилось, что далеко не все это делать способны. Дореволюционная выучка очень помогла. Вновь ярко взошла звезда Ивана Жолтовского, палладианские постройки которого стали предметом подражания. Вполне лояльный к советской власти и «выездной» Колли был направлен в 1935 году в числе группы советских архитекторов за границу – учиться и учить классике. Так сложился талант этого архитектора.

«Калининский период» его деятельности (1944-1945) был не столь уж большим по абсолютному времени, проведенному в нашем городе (занятый на множестве дел в столице Колли выезжал сюда наездами), но очень продуктивным. Был доработан и в ряде пунктов кардинально изменен генеральный план 1938-1940 годов, ставший генеральным планом 1945 года – лучшим планом города Калинина за XX век. План учитывал исторически сложившуюся сеть улиц центра и предписывал ограничение в высотности на всех ключевых панорамах для раскрытия волжских перспектив. Обязательным требованием для архитекторов было следование традициям, заложенными зодчими XVIII века, создавшим Тверь как самое значительное произведение русского провинциального градостроительства времен Екатерины II.

«Важнейшей задачей при восстановлении наших городов, - писал Колли, - является бережное и любовное отношение к исторически сложившемуся облику города, использование в проекте восстановления наиболее положительных и прогрессивных элементов старой планировки и архитектуры и органическое включение их в новый облик городов.

К сожалению, в нашей довоенной градостроительной практике мы далеко не в достаточной степени учитывали эту важную сторону в строительстве городов, и архитекторы в большом долгу перед нашими старыми городами. Нередко были случаи нивелировки характерных черт города, безразличие и равнодушие по отношению к исторически сложившемуся облику города. Все это привело к тому, что некоторые города в известной степени утратили свои характерные черты и неповторимую индивидуальность... При проектировании новых ансамблей города надо суметь почувствовать архитектурный масштаб и замысел этих старых ансамблей и перенести их на новые сооружения».

Интересно посмотреть, что именно наш архитектор видел типичным и традиционным для города Твери. У Колли не было времени капитально сидеть в архивах, он работал исключительно с тем, что имелось в доступности. В своей докладной записке он отмечает, что в собрании музея «сохранились чертежи и планы города, относящиеся к 1 половине XIX века, а также ряд чертежей и фото памятников архитектуры города». Все это, вместе с натурным обследованием позволило ему выделить ключевые для Твери объекты:

-Здание Присутственных мест (Ф.Ф. Штенгель, 1782, но Колли полагал вслед за своими калининскими коллегами, что это 1760-е и это проект М.Ф. Казакова)

-Здание Путевого дворца (о том, что это здание было сильно перестроено в 1860-х гг., тогда не любили говорить, а видели в нем казаковскую же постройку, дополненную в 1809 году К. Росси).

-Знаменская церковь, ее уцелевший к 1944 году западный портал (датирован у Колли в отчете 1768-1788 гг., в то время как на деле это постройка начала XIX века; в то время ее считали (вслед за Колосовым и Шамуриными) авторским повторением портала Екатерининской церкви на Невском проспекте).

Три этих здания наряду, а также и в целом улица Советская с ее площадями, и стали тем источником для вдохновения большой группы московских и калининских архитекторов. Из калининских архитекторов до уровня включения в руководство Союза архитекторов СССР дорос в 1956 году Иван Петрович Изотов – безусловно, самый талантливый. Именно он последовательнее других пытался воплощать задумки коллиевского генплана.

Генпланом предписывалась реставрация и реконструкции всей улицы Советской, дополнение ее новыми ансамблями площадей – Пушкинской и Московской. Первая из них устраивалась по образцу «Королевского полумесяца» в английском городе Бад. Будь эта идея воплощена в жизнь, мы имели бы исключительный и неповторимый в России архитектурный объект. Но по проекту Колли и Стериони на площади был построен (точнее, перестроен) только один дом. В остальном площадь была изуродована в 1970-х гг. несоразмерным и диссонирующим комплексом зданий обкома партии, а напротив его - пяти-семиэтажных домов, там, где Колли требовал застройку не выше трех этажей.

Московская площадь предполагала строительство здания медицинского института на месте комплекса 2-е городской больницы с включением ее старых классических зданий в грандиозный ансамбль, завершающий перспективу Советской улицы. Интересно, что, не зная вид этого здания в XVIII веке (проект Штенгеля был опубликован только в 2002 году) Колли угадал на этом здании бельведер, который проектом предполагалось там соорудить (а само здание надстроить третьим этажом). По факту комплекс больницы остался в прежнем виде, был выстроен по проекту Колли и Кастеля один дом на углу улицы Советской и переулка Специалистов (нынешнего Татарского), а в 1950 году Изотов построил четырех-пятиэтажный угловой дом с башенкой, в какой-то степени компенсировавший невозможность воплощения всего замысла площади.

Колли, как типичный советский архитектор, не мог, конечно, требовать сохранения церквей. Тем более, что план 1938 года предписывал почти полный снос городских храмов – и это изменить был не в силах никто. Но архитектор с первого взгляда уловил главную «фишку» тверского ландшафта – стройный ряд набережных, оживленных вертикалями церквей. Вместо церквей надо было предложить что-то иное. Его идеей стало размещение «ключевой доминанты» в перспективе Советской улицы за Тьмакой – чуть севернее современного Обелиска Победы. Интересно, что это был… как раз монумент в честь победы в Великой Отечественной войне. Фактически Колли предложил воссоздать некую «колокольню», которая бы объединила центр города. (Добавим, что и Колли, и все другие архитекторы 1940-х гг. относились к сносу Спасо-Преображенского собора отрицательно – не потому, что сильно любили собор как церковь, а потому, что видели ключевую роль этого здания в городском пейзаже). По программе «насыщения города доминантами» под личным наблюдением Н.Я. Колли было реконструировано и дополнено башенкой здание по ул. Советской, 44, ныне дом Правительства Тверской области (1944).

Несмотря на то, что многие проекты «мастерской Колли» остались не осуществленными, его планы определили облик города на последующие двадцать лет. И приходится заключить, что в последующие десятилетия подобного понимания города как ансамбля у работавших в нем архитекторов не было. Нет его и в наши дни, так что приходится констатировать: архитекторы «сталинского ампира» намного превосходили своих последующих коллег выучкой, мастерством и образованностью.

Николай Яковлевич Колли скончался 3 декабря 1966 года, похоронен в Москве на Введенском кладбище. В эти дни исполняется полвека со дня его кончины. Памяти его посвящена и эта статья.

Павел Иванов

Читать по теме

• "Тверские своды" приглашают горожан и гостей Твери на лекцию о первом послевоенном генплане Калинина