…Небо с утра натягивало облака и обещало дождик. Было слишком понятно, что в условленное время с вероятностью девяноста пяти процентов он и должен пойти, но какая-то отчаянная надежда не покидала. Ну, пусть дождик, но минут пятнадцать он должен дать времени, а там…

Я даже соблюл некоторые странноватые условности. Должны быть условности в таком деле. Когда едешь смотреть остатки того храма, когда едешь к самым подлинным в настоящее время материальным остаткам, к которым прикасались руки святителя Арсения Тверского, надо соблюсти паломнический политес. С угла улицы Бебеля (2-й Никольской) и Беляковского (Предтеченского) переулка, где некогда крестный ход шел из города от кафедрального собора в Желтиков монастырь, я крутанул на велосипеде по мосту к фабрике Вагжанова, где в незапамятные времена еще по деревянному мостику шли паломники от ворот Затьмацкого посада и дальше через давно исчезнувшие луга и рощицы. Фабрика Залогина-Берга перекрыла в середине XIX века эту дорогу, но еще ранее ее перерезала железная дорога, и теперь ближайшая трасса, следующая древней паломнической дороге – железный мост у казармы «Париж». Протащив через мост велосипед, я двинулся мимо Малой и Большой Желтиковских рощ, то есть по опушкам парка Текстильщиков и Первомайской рощи. И вот он - Желтиков монастырь.

Дождь предательски разошелся. Но, как говорится, отменять свадьбу, когда шампанское куплено, в любом случае поздно. Тем более, те, кто мне нужен, были на месте. В бывшем монастырском братском корпусе оживленно суетились археологи, втаскивая под ветхую, но все-таки крышу кирпичной коробки без окон и потолков инструменты и камни из завалов, требовавшие описания и фиксации. Работы по обмерам, начатые накануне, пока что были прекращены. Так что у нас было время…

Я воспользуюсь этим временем и теперь опишу начало этой истории. Нынешний настоятель тверского Николо-Малицкого монастыря игумен Борис (Тулупов), которому Желтиково относится как приписной монастырь, понимая исключительную ценность территории, перед началом всяких хозяйственных работ, пригласил археологов «поискать собор». Тверских археологов. Потому что для истории Твери этот монастырь имеет исключительное значение. Это очень хороший, достойный церковного поощрения и распространения для других настоятелей пример. Перед тем, как что-то строить и возрождать – досконально ознакомьтесь, что здесь сохранилось и что может быть чуть позже станет центром притяжения паломников и туристов. Церкви и монастыри в России – это всегда сокровищницы исторической памяти, и даже если кажется, что в них не осталось ничего, не верьте! Осталось! Даже фундаменты, даже руины, даже пустыри, если известно, что когда-то на их местах были храмы, могут дать при правильном извлечении материала уникальные сведения. Тем более – Желтиков.

Желтиков монастырь был основан в 1394 году, и сразу не просто как обычная обитель, а как епископский монастырь, совместный крупный церковный проект Тверской епархии и тверской княжеской семьи. Епископ Арсений и тверской князь Михаил Александрович стояли у его истоков. На протяжении всей последующей истории тверской независимости и даже некоторое время после присоединения Твери монастырь находился в самом привилегированном положении. Он не стал могучей церковной корпорацией как подобные ему великие пригородные монастыри Москвы. Но по замыслу он для Твери то же, что для Москвы Симонов или Андроников. Хотя всероссийского значения Желтиков монастырь не приобрел, в Твери он был всегда в первой пятерке чтимых обителей. Монастырь никогда особенно не был в упадке, монашеская жизнь не прекращалась в нем на протяжение свыше пятисот лет. Можно было представить, какие роскошные находки здесь возможны.

Археологи оказались в Желтикове в середине мая этого года. Как раз на Николу Вешнего, 22 мая, (случайно ли?) были извлечены и раскрыты фундаменты Никольского придела Успенского собора. Всего год прошел с момента, когда стало можно бывать на этой территории посторонним, с нее ушли военные саперы. И вот теперь такая находка.

Руководивший раскопками Алексей Маратович Салимов назначил мне время для визита, сказав, что "окошко" выделит небольшое, минут пятнадцать, потому что работы много, расслабляться некогда.

Вот он в чем промысел. Вместо пятнадцати минут, мы смогли обстоятельно пообщаться больше часа, потому что дождь сделал невозможными никакие работы. Весь состав экспедиция Всероссийского историко-этнографического музея (ВИЭМ) собрался под крышей. Мы сделали несколько «вылазок» для осмотра самих раскопок, но, конечно, в такую погоду работать было невозможно.

-Вот смотрите, - Алексей Салимов показал уже, наверное, хорошо известные всем по фотографиям виды, - здесь северный Никольский придел, здесь часть апсиды Успенского собора, здесь примыкание фундаментов собора петровского времени. Не видно остатков храма XVII века, он, скорее всего, стоял на старых фундаментах, как и известно по документам.

-А воронинская реконструкция соответствует действительности?

(Речь идет о реконструкции плана собора по описанию XVII века, который сделал Н.Н. Воронин в своем фундаментальном труде «Зодчество Северо-Восточной Руси XII-XV вв.» в 1950-х годах).

-Не совсем, реконструкция совпала с оригиналом только в общих чертах. Храм оказался небольшой, в длину девять с половиной метров. Почти одновременно с ним устроены приделы. Вот этот, Никольский, фундаменты которого перед нами, - 1404 года, а с юга был другой, построенный, судя по летописям, в 1407 году, это был «притвор от Тмаки реки», в котором через два года после освящения был погребен Арсений. От второго придела не осталось ничего… Тут ходите осторожно, грунт оплывает в оставшуюся от военных яму…

Яма глубоченная, метра на два ниже фундамента, в ней были резервуары для горючего. Именно на ее месте были до 1950-х годов две трети фундаментов древнего собора – но теперь тут пустота. Прыгаем по камушкам, обходя собор с западной стороны, Алексей Салимов продолжает:

-Внутреннее устройство другое, чем на реконструкции в книге Воронина. Это тип бесстолпного храма – у придела это ярко видно, но такой же и сам собор. Внутренних опор у него только две, сохранилась одна, видите, вот она, у северо-восточного угла, почти впритык к северной стене. Западные опоры были практически совмещенные со стенами.

-Как в Никольской церкви в Старице?

-Похоже. Конструкция подкупольного пространства вообще оригинальная. У нее есть балканские аналоги, но говорить о прямой зависимости пока преждевременно. Зато здесь мы видим настоящую сформированную тверскую архитектурную школу. Хронологически после пока не найденного, но нащупанного нами собора Никольского монастыря над Ручьем в Твери и двух старицких храмов это следующий крупный собор тверских зодчих.

…Если продолжать делиться впечатлениями, то, в первую очередь, приходит в голову: действительно есть, что показать, что оценить и представить. Эта треть фундаментов старого храма очень эффектно смотрится. Кладка уцелела, в основном, цокольная. Лицевой кладки сохранилось совсем немного, но цоколь у собора был внушительный и на редкость тщательно и даже изящно сделан. Очень красива (неожиданно, потому что с чего бы) – забутовка. По идее, бутовый камень и щебень – это то, чего никто никогда не увидит, то заполнение стен, которое и составляет их «тело». Здесь бутовый камень аккуратный, ровный, словно собранный специально, камушек к камушку. В этом соборе, вообще, видно, что все сделано не для галочки и однократного высочайшего погляда, а на совесть – скажем так, для глаза не только и не столько человеческого.

Алексей Маратович показывает следы разрушения собора.

-Вот разграбленная экскаватором усыпальница, возле братского корпуса валяется крышка каменного гроба, может быть этого, может быть другого...

Кости валялись здесь повсюду, так что работавшие здесь перед археологами подсобные рабочие потребовали устраивать «поминки».

Шутка шуткой, но вид и вправду чудовищный. О масштабе разорения всегда было известно, но когда видишь вживую... Сжимается сердце.

Но довольно о грустном. Пока дождь молотил в железные ворота в стене братского корпуса, в теплые куртки с нами кутались еще несколько человек, и это были не только члены экспедиции. Хотя прошла всего неделя с обретения этого памятника, научный мир, конечно, прослышал о находке. Прямо накануне моего визита сюда же в Желтиково прибыли питерские историки искусства Алексей Жервэ и Илья Антипов, примчавшиеся взглянуть на находку из Новгорода. А Дмитрий Яковлев точно так же, позвонив накануне, приехал из ЦНРПМ (Москва). Для понимания: Дмитрий Яковлев и Илья Антипов - это те, кто недавно провел одну из отмеченных на высшем уровне реставраций уникального сооружения Древней Руси – новгородской Грановитой палаты, единственной настоящей готической постройки на нашей исторической территории (середина XV века). Были и другие гости, и все вместе это очень напоминало смотрины: главная героиня, точнее, герой, явился на дневной поверхности впервые за почти четыреста лет.

Столичные гости не стали дожидаться окончания дождя. Они с нежностью и даже страстью полезли в раскоп, начали что-то щупать, поглаживать и делиться друг с другом впечатлениями. Это напоминало обретение давно потерянного друга и родственника.

В ближайшие дни он снова станет не виден глазам посторонней публики. Но мы очень надеемся, что это будет ненадолго. Идеи с музеефикацией находок есть различные. Лучшая – оставить их внутри нового собора, который предполагается здесь строить. И сделать для них что-нибудь вроде крипты или подклета.

-Мы начали это для того, чтобы как можно больше людей узнало, что есть такой собор и такой монастырь, - рассказал игумен Борис. - В плане сохранения находок идея наша такая: построить новый собор, а собор древний пойдет в его цокольный этаж. Но эти планы пока не конкретные. Первоначально будем делать реставрацию братского корпуса, потом уже восстанавливать настоятельский корпус, стены, башни, теплую церковь Антония и Феодосия Печерских. И только затем колокольню и собор. В последнюю очередь, если все пойдет хорошо, дойдет до восстановления церкви Алексея человека Божия.

-Мы вообще не рассчитывали, что после военных тут хоть что-то сохранится. – Алексей Салимов не скрывает восторга, - и тут такой подарок!

Собор – не единственный подарок. Еще уникальная находка – надгробные плиты. От их изобилия и многочисленности разбегаются глаза. Какие! Тут несколько шикарных с «т»-образными крестами, какие есть только в музеях (кажется, даже и нет в наших тверских музеях таких сохранных). Есть с «волчьим зубом», есть с рельефными буквами. Они датируются – какие концом XV-го, какие началом или серединой XVI века. «Поздних», то есть начала XVII века и позже совсем немного. Вся эта сокровищница уже сейчас разложена как на витрине, и, несмотря на дождь, укрывшись под небольшим навесом, археолог и научный сотрудник ТГОМ Елена Романова их зарисовывает.

Некоторые из этих плит я сам хорошо помню – они лежали в грудах мусора и отвалах. Полуразбитые, плохо читаемые, все в грязи и глине. Теперь они отмытые и отчищенные, некоторые уже удалось прочесть, другие будут читаемы после того, как с них изготовят отпечатки, пройдут чуткими пальцами по каждому выступу. Некоторые не прочтут или прочтут не целиком – время прошло по ним слишком жестоко.

Но они все равно эффектны. Ничего подобного в Твери в одном месте видеть лично мне не доводилось. В Савватьеве на месте столь же древнего монастырского некрополя были найдены (правда, на очень маленькой площади) только три подобные плиты. Здесь уже – полтора десятка. А их, очевидно, было намного больше.

-Вот здесь очень любопытно, - Елена Александровна показывает на боковую грань, - плита без эпитафии, конец XV- 1 половина XVI века. Но чтобы можно было поминать и не забывать, здесь сбоку сделали приписку-граффити: «Михаил».

…Дождь прекращается, солнце выходит из-за туч, а команда археологов дружно выходит на обмеры. Работы много. Уже понятно, что Желтиков монастырь раскрыл далеко не все свои секреты. Можно надеяться, что при дальнейших исследованиях и подготовке реставрации сохранившихся его построек раскопки продолжатся.

Нет сомнений, что их результаты еще принесут научные сенсации. А пока существующий результат - это такой тонкий-тонкий намек, что беречь эту территорию нужно пуще глаза. Необходимо соблюдать разработанные для нее охранные зоны, ограничивать в них высотность при новом строительстве.

Чтобы, между прочим, не осталась эта характеристика местности только в строчках жития святителя Арсения, который специально лично выбрал место, «именуемо Жолтиково, летом красно зело, и ту восхоте монастырю создатися...»

Павел Иванов. Фото автора